(«Жизнь национальностей»: № 33 (41) 31-го августа; № 34 (42) 7-го сентября; № 35 (43) 14-го сентября; № 36 (44) 21-го сентября 1919 г.)

Политические течения среди мусульман.

Великая пролетарская революция России громким эхом раскатилась по всему инертному Востоку. Правда, этот последний не остался глухим и на ураган 1905 г., однако реформистский характер движения в 1905 г. не дал на Востоке осязательных результатов: с подавлением восстания московских рабочих 1905 года решена была судьба и персидского, турецкого, бухарского и т. п. движений последующих годов (1906-09). В этих зарубежных странах наравне с мусульманскими областями России были введены полуконституционные порядки в управлении; но как государственная дума Гучковых, Милюковых и Ко не могла существенно изменить условий существования рабочих и крестьян в царской России, так и младотурецкая конституция и персидская Меджине не внесли улучшений в жизнь многомиллионных, обнищавших и забитых масс ближнего Востока. Между тем, как социальные раны Востока могли и могут быть излечены не куцыми реформами, вынужденно бросаемыми господствующими верхами волнующимся народам, а законченной революцией, глубоко охватившей все слои населения, в том числе и трудовые низы, экономические условия быта которых при этом неминуемо должны быть радикально улучшены и облегчены. В этом смысле нынешние и грядущие последствия славной октябрьской революции есть и будут неизмеримо велики.

Лозунги коммунизма и принципы его, как высшей формы политико-экономической жизни людей, просты, а поэтому более понятны эксплоатируемым массам Востока, так как глухая борьба с чужеземной эксплоатацией уже была присуща им со времени вторжения европейского капитала в страны ислама.

При этом прояснение классового сознания на Востоке облегчается тем, что эксплоатация иностранных капиталистов, не прикрываемая никакими доводами буржуазно-национально-клерикальной идеологии о национальном благосостоянии, гражданском мире или религиозном братстве, слишком ясна и очевидна. Наличность господствующей иностранной эксплоатации упрощает задачу революционизирования угнетаемых трудящихся, несмотря даже на отсталость их в культурном отношении. Для того, чтобы проследить те влияния и идеи, которым подвергались до сих пор мусульмане, нужно изучить историю возникновения философской обосновки и деятельности политических течений и партий мусульман.

Во всем учении Магомета на-ряду с теологией есть также много и политики. Вообще магометанство – религия политическая. Это, конечно, не значит, что в остальных религиях нет политических начал; отнюдь, нет, - например, в изречении Христа: «Божье Богу, кесарю - кесарево» тоже проводится, в сущности говоря, политическая мысль; точно также и иудейство не свободно от политики. Субботний отдых, оберегаемый запретом езды и разведения огня, разве не есть политико-экономический закон? Нет а политичной религии, но есть религия, как ислам, где политика доминирует. Для иллюстрации можно указать на очень популярный среди мусульман девиз, подчёркивающий солидарность их: «если головкой иголки тронуть последователя ислама на Западе, это должно быть осязаемо мусульманами Востока». Затем есть много таких императивных положений о надклассовом правлении с попечением о бедных, сиротах и престарелых. Имеется в учении Магомета и указание на то, что казна есть общенародное достояние, и т. д.

Это преобладание политических элементов в магометанстве об`ясняется тем, что первые вожди этой религии, начиная с самого Магомета, были и до сих пор остаются в лице турецких султанов-халифов, светскими правителями и даже военноначальниками. Совместительство в одном лице духовной и политической власти сделала то, что при преемниках Магомета общее управление государством было клерикального направления, а религия получилась с примесью политики. Последствия сочетания этого ныне высказываются в том, что в странах ислама, Турции, Персии, Афганистане, до сих пор не могут наладить чисто-светское управление; их налоговая система, политические кодексы и военная организация остаются и по сей день с религиозным оттенком.

А что касается культуры, то просвещение, образование, литература и другие виды искусства пропитаны догматами ислама. Всё многовековое наслоение культурных достижений известно под именем «исламской культуры». В истории этой культуры особенно останавливаются на эпохе средних веков (напр., при халифе Гарун-аль-Рашиде) когда арабская образованность и науки достигли своей кульминации. Затем с веками эта культура застыла на одной точке, и даже арабская цивилизация почти погибла под ударами завоевателей-турок, которые и основали на развалинах арабского халифата своё государство, приняв на себя все права и привилегии халифата, как наследники.

Начиная со второй половины 19 века, когда оттоманское государство пришло в упадок, и мусульманские государства один за другим подпали под власть европейских держав, в Турции зародилась идея об`единения мусульман (около 300 миллионов) для противодействия дальнейшим завоевательным попыткам европейских концессионеров. Инициатором этого проекта является турец. государ. деятель Мидхат-паша, названный за свои попытки об`единить мусульман Бисмарком Востока. Ему же принадлежит почин введения парламента в Турции в 1876 году при Абдул-Гамиде. Течение это, известное под именем панисламизма, задавалось целью об`единить, основываясь на общности характерных мусульманским народам бытовых, религиозных и культурных особенностей, обширные территории, заселённые этими народами, от Балкан до Кульджи и от Ледовитого океана до Молукских островов. Такому об`единению столь далёких народностей живущих на очерченых выше территориях, должны были содействовать с`езды паломников в Мекке, культурное прошлое ислама, равно и авторитет халифа, а главным образом, общность интересов в отношении самозащиты от агрессивности капиталистических держав Запада. Желание сохранить отсталые формы производства от вторжения капитализма – вот экономический базис, который мог легко солидаризировать многомиллионные народы, расселенные на материках Азии, Африки и Европы. Это своего рода «Интернационал Востока».

По мысли панисламистов, обстоятельством, препятствующим единству ислама, была наличность двух сект: суннизма и шиизма и их разногласия насчёт правильности преемства халифата. Шиизм, распространённый в Персии, на Кавказе и т. д. расчленял географически и организационно организм ислама на западную и восточную части. Иранское плоскогорие служило преградой к слиянию этих частей. Поэтому основоположители панисламизма начали с агитации за уничтожение суннизма и шиизма и примирение враждующих сект друг с другом. Эти призывы к солидарности имели успех, тем более, что почва для этого была подготовлена ещё персидским шахом Надиром и Шейхом Шамилём.

Для проведения в жизнь этих начал среди мусульман образовались различные культурные общества, школы, издательства и т. д. под лозунгом «иттихад» (об`единение) ислама.

На ряду с этим между зарубежными Турции мусульманами и ею начала устанавливаться связь; например, издаваемые мусульманами экземпляры корана преподносились султану, из Индии и др. местностей стекались большие суммы пожертвований на имя султана для проведения в Мекку Геджаской железной дороги, на вооружение и «Красный Полумесяц» во время войн. К концу 19 века иллюзия возможности создания огромного халифата, в состав которого вошли бы несколько сот миллионов мусульман, казалась реальной. Но прежде чем приступлено было к практическому осуществлению этого колоссального плана, подоспело другое течение, умалившее несколько значение панисламизма, но не допускающее вполне утопичности об`единения множества племён по религиозному признаку. Молодые турки, эмигрировавшие от преследований Абдул-Гамида в Европу, вели оттуда ожесточённую пропаганду за обновление турецкого государственного строя и свержение Абдула-Гамида. Партия, эта носящая название «Единение и Прогресс», тоже стремилось к об`единению мусульман, но на основе национального принципа, при чём Турция должна была играть роль об`единяющего фермента и иметь значение primusinterpares (первого среди равных). Программа младотурок – в общем копия буржуазно-национальных платформ партий Западной Европы. Тут и национальное собирание тюркских племён Анатолии, Кавказа, Туркестана, Поволжья, Сибири и т. д., и конституционные замашки и милитаристические тенденции для удержания народностей Турции от центробежных движений и т. д. «Пантуркизм» вот какая была альфа и омега младотурецких реформистов. В то время, когда панисламисты базировались на божественности происхождения власти халифа и высоко держали его авторитет и «непогрешимость» и сообразно этому собирали вокруг себя религиозно настроенные фантастические элементы пантуркисты, состоя, главным образом, из деклассированной интелегенции, под влиянием западно-европейского национал-либерализма была сторонниками некоторого (именно) религиозного раскрепощения. Пантуркисты склонны придавать большое значение распространённости турецкого наречия. Они прямо указывают, что владея одним из турецких наречий можно исколесить обширные земли от Дарданелл до Пешавара, Кашгара и Казани. По мнению младотурок цементом, связывающим турко-татарские народности, должен служить язык и сознание национального единства у них. В области государственного управления младотурецкая партия стояла за преобразование государства на светский лад с парламентом и строгой централизацией для парализования сепаратизма в пределах Турецкой империи. По мысли пантуркистов, под главенством Турции должно быть организовано огромное государство, включающее в себя все указанные выше земли, при чём финансовое субсидирование и хозяйственное оборудование возлагалось на Германию, в расчёты которой входил разгром Англии при помощи пантуркизма. Германия стучалась младотурецким кулаком в ворота Индии.

В отличие от панисламистов, опирающихся на консервативные элементы духовенства и феодалов, младотурки выставляли на первом плане буржуазно-националистические стремления и для создания оборонительного фронта от агрессивности европейского капитализма мечтали о восстановлении былого величия оттоманов, под которыми разумели всех подданных султана без различия веры и национальности. Англия, как истинная коммерсантка, имея постоянно дело с весами, а потому любящая европейское равновесие, находила что националисты-пантуркисты более пригодны для неё в целях противодействия России и Германии, чем панисламисты, мечтающие о реставрации фантастического средневекового халифата.

Поэтому младотурки до практического осуществления своей платформы и даже вначале, некоторое время ещё пользовались поддержкой общественного мнения английской буржуазии.

В своей подпольной деятельности пантуркисты, живя в Женеве, осуществляли свою тактику через свои комитеты, разбросанные сетью в различных местностях Турции и прочих мусульманских стран. Рассылка литературы и партийных газет, печатаемых для удобства на папиросной бумаге, была поставлена образцово. Все партийные ячейки войск Абдул-Гамида получали своевременно директивы из младотурецкого центра и потому могли координировать свои действия с центром. К тому же для информации молодотурки прибегали к помощи турчанок, пользующихся в силу особых бытовых условий на Востоке неприкосновенностью султанских властей.

Интенсивному разнесению младотурецких идей немало содействовали также бежавшие от преследований турецкой полиции интеллегентные турки, нашедшие убежище и службу в качестве учителей, журналистов, и т. п. на Кавказе, в Персии, Туркестане и пр. А впоследствии, после молодотурецкой революции 1908 года, эти эмигранты оставались на местах и усиленно работали в пользу партии «Единение и прогресс». Параллельно с этим в Константинополе работали многие эмигранты-мусульмане из России, Персии, и т. д. В числе их были также деятели национализма, как Акчурин (Поволжье), Агаев и Корабеков (Кавказ) Таги-Заде (Персия) и др. Они группировались вокруг политических клубов «Тюрк Юрди» и «Тюрк Очаги». Аналогичные литературно-политические группы функционировали нелегально и вне Турции, напр., на Кавказе, в Поволжье, где подвергались преследованию со стороны русского царизма. Многочисленные аресты и высылки журналистов и агитаторов должны были остановить пропаганду пантуркизма в пределах Российской империи.

Так пантуркизм, возникнув на почве безправия народа в деспотиях Турции, России и Персии и антагонизма мусульман к капитализму, развиваясь в среде турецкой армии, единственной организованной силы в вотчине Абдул-Гамида, подошёл при помощи этой армии к захвату власти. Это течение по причине своих принципов централизации и шовинизма стало на путь современного европейского милитаризма. Благо, тут были враждующие коалиции держав, из которых каждая в отдельности предлагала союз.

Германия смогла зачаровать младотурок, и они бросились в её объятия, полагая пользоваться её помощью и влиянием при решении мировых вопросов.

Там, где государство насильно стремится удержать остальные народности в своих пределах, как реакция являются центробежные силы со стороны об`ектов централизма. Младотурецкий централизм вызвал к жизни или, ещё вернее, содействовал расцвету противоположного движения – децентрализации. Партия эта соответственно своему назначению носит название «Хурриат и интилаф» что означает в переводе «свобода и соглашение». Она стояла за раскрепощение угнетённых народов и соглашение между ними с одной стороны и господствующей оттоманской расой с другой стороны.

Во главе этой партии, называемой также «ахрари» (свободомыслящие), стал известный турецкий деятель принц Сабах-Эддин, главный же контингент её составляла торговая буржуазия многочисленных племён Турции. Ахраристы ожесточённо боролись с пантуркистами, и даже Абдул-Гамид вслед за младотурецкой революцией пытался свергнуть власть младотурок, орудуя их антагонистами: ахраристами и реакционными отбросами панисламизма.

Младотурки, одержав в этой борьбе победу над своими противниками, явились полноправными диктаторами страны, разорённой Абдул-Гамидом. Они безповоротно стали на путь непримиримого шовинизма и милитаризма, чем окончательно дискредитировали себя в глазах масс и привели всю страну в тупик всемирной войны и на край гибели.

В Персии параллельно с вышеотмеченными течениями наблюдались и другие. Здесь заслуживают внимания религиозно-политические секты баби и пр. В Европе реформистское движение в области религии началось в 16 веке. Авторитет и непогрешимость папы, а также господство иезуитов подвергались критике, словом настала пора «переоценки средневековых ценностей». Персия, как и вообще мусульманские страны, экономически неразвитые, встала на этот путь гораздо позднее, а именно в 19 веке. Главой реформации в Персии был ширазский купец Баха, выступивший перед массами под именем Аль-Баб или просто Баб, откуда и всё его учение прославилось именем бабизма. Баб означает «врата». Через эти «врата» люди должны были дойти до высшей справедливости. Суть философии бабизма заключается в том, что как «во вселенной Богу подчиняется все, так и на земле всё должно подчиниться одному учреждению международной справедливости, ибо все люди плоды одного дерева и капли одного моря». Хотя Баха и отрицает реформационный характер своей деятельности, но всё его учение явилось реакцией на консерватизм персидского духовенства и регламентируемой им жизни персидского населения. Наперекор фанатизму персидского духовенства бабизм стоит за интернационал, понимаемый им при свете особого религиозного братства, за либеральное правительство вопреки произволу персидских феодалов, процветание наук и искусств, уничтожение затворничества женщин и т. п. В Персии всякого вольнодумца и новатора называют бабистом.

Благодаря всему этому неизбежно было столкновение бабизма с правительством персидского шаха. Последователи Баба вместе с ним подвергались жестоким гонениям и преследованиям со стороны духовенства и правительства, а оставшиеся в живых – выехали из страны шаха. Это, конечно, не искоренило учения Аль-Баба в Персии, но помогло распространению его в России (Туркестан и Кавказ), Турция и С. Америке, куда бабисты перенесли свою пропаганду и имеют успех (к бабистам примыкает известная польская поэтесса Из. Гриневская, автор пьесы в стихах «Аль-Баб»). Из позднейших политических учений необходимо остановиться на партиях, игравших видную роль в персидской революции, приведшей к конституционному образу правления. Здесь на первом плане выступает партия «муджахидов», т. е. борцов, - так назывались персидские революционеры.

Эта партия иначе известна была под именем «ичтимаюни-амиюн» (соц.-демок.) так как большинство работников её состояли из персидских рабочих, распрогандированных в Баку РСДРП через свою организацию «Гуммет».

Персидскому движению немаловажную услугу оказывали и так называемые «энджуманы», т. е. комитеты где работало совместно с революционерами и местное купечество (буржуазия) для освобождения от деспотизма шаха и феодалов. Персидские «муджахиды» признавали террор, к которому нередко прибегали для устрашения разных шахских сановников. В этой области им незаменимую помощь оказывали кавказские соц-демократы (эмигранты с Кавказа), доставляя оружие и изготовляя взрывчатые вещества. Главными деятелями «муджахидов» были Саттар-хан, Рахим-хан, и пребывающий ныне в Москве Хейдор-хан (в Персии и революционеров награждают титулом «хан»). Муджахиды под руководством этих своих вождей весьма самоотверженно бились под стенами Тавриза и с казаками генерала Ляхова, посланного царизмом на защиту основ трона шаха. Функция же «энджуманов» заключалась в снабжении революционных отрядов провиантом и проч. и сплочивании масс для пополнений революционных формирований. Это была хитрая комбинация персидской буржуазии, которая подталкивала народные массы выйти с оружием в руках на борьбу с шахизмом, а сама в тиши подготовляла захват власти, к которой пробирались через трупы народных борцов за освобождение. Впоследствие из контингентов этих «энджуманов» сформировалась партия демократов, соответствующих французским радикалам типа Бриана. Лидером этой партии демократов, представленной в персидском парламенте довольно внушительным числом депутатов, был тавризский депутат Таги-заде. Он – идеолог шаблонной буржуазной демократии, правда, решительный и боевой. Таги-заде под влиянием чтения о французской революции старался придать персидскому движению 1908 – 11 г.г. патриотический характер.

Лозунгом его партии были слова «родина и конституция»; вся деятельность партии сводится к безплодным обращениям к концерту европейских держав, к интернациональным социалистическим конгрессам, к пустым прениям в меджлисе. Когда же шах гневается на демократов, они укрываются в какое-нибудь посольство и эта комедия называется по-персидски традиционным термином «сидеть в бест».

Переходя к Египту, должно остановиться на деятельности младоегиптян, вызванных к жизни прогрессом стран. В последнее время в стране фараонов как политическая, так и экономическая жизнь бьёт ключом. Стечение целого ряда обстоятельств: центральное географическое положение Египта, Суэцкий канал, река Нил и его разливы, благодаря этому весьма плодородная почва, и трудолюбивое население создали в конце 19-го века и начале 20-го веков экономический рост и культурное преуспеяние. Конечно, всё это не преминуло отразиться на право- и самосознании населения. Буржуазное националистическое движение на берегах Нила никогда не прекращалось. С тех пор как Англия бомбардировала Александрию и высадила десант (1882 г.) для подавления восстания вождя арабской самостийности Араби-паши, эта страна является кипящим политическим котлом. Как внушительный отзвук событий 1882 года, возник сильный мятеж шейха Махди в Судане и Кордофане. Махдисты, провозгласившие священную войну против европейцев (ещё вернее, против европейских эксплоататоров) были фанатиками и напоминали бойцов Пугачёва и Разина. Силы Махди были разбиты а движение подавлено силами англичан и ставленника их, каирского правительства. Это последнее со своим главой, хедивом, хотя номинально и зависело от Турции (После Наваринского боя, когда флотами Англии, Франции и России был разбит турецкий, египетский хедив стали почти самостоятельным от Турции, платя ей лишь небольшие ежегодные взносы. С отторжением же Триполи Италией и острова Крита Грецией окончательно оборвалась географическая связь между Турцией и Египтом), имевшей в Каире своего полномочного комиссара, но фактически все отрасли жизни страны, политические, стратегические и экономические, перешли в руки Великобритании, не перестававшей декларировать, что она не преследует в Египте империалистических целей, а оккупировала страну временно, только до успокоения.

И вот такое двойственное политическое положение Египта выдвинуло три основных партии, между которыми варьируют все остальные. Первая из них по своим политическим убеждениям примыкала к пантуркистам, а потому выдвигала план реставрации турецкого владычества на своей родине. Некоторые вожди этой партии, критически относясь к турецкому централизму проектировали федеративное об`единение Египта с Турцией.

Следующая партия – арабских патриотов-националистов. Лидером их был энергичный политик Мустафа-Камиль-эфенди, сумевший своей кипучей работой сплотить вокруг себя младоегиптян и давший сильный толчок антианглийскому движению в долине Нила. Младоегиптяне со своим лидером работали над созданием арабского государства, при чём ядром должен служить Египет, так как благодаря его центральному положению, развитой промышленности и торговле географически, экономически и культурно все арабские страны – Бенгази, Фец, Триполи, Тунис, Алжир и Марокко на западе, Аравия, Оман, Сирия и Месопотамия на востоке – тяготеют к Египту. «Верховный суверенитет арабскому государству Африки и Азии», - вот лозунг младоегиптян, проникнутых мелкобуржуазными понятиями о парламентаризме, демократии и т. д.

Что касается практической деятельности партии младоегиптян, нужно констатировать у них большой успех в антибританской агитации среди масс. Распространные арабские газеты и журналы с нападками на Англию доходили даже до глухих аулов Кавказа, где шейхи читали и переводили их народу. Их пресса беспрестанно нападала на английских оккупантов и разоблачала все их махинации в колониях. Младоегипетская партия не прочь пользоваться и террором, как орудием борьбы с английскими властями. Однако убийство младоегиптянами английского генерал-губернатора в Каире усилило репрессии против младоегипетского движения. Но как всегда, и в истории младоегипетской партии оправдалось то положение, что раз народные низы не охвачены движением не заинтересованы в нём экономически, отдельные личности ещё играют роль и оставляют отпечаток на ходе политического движения. И действительно, со смертью Мустафа-Камиля его младоегипетская партия стала чахнуть, и теперь она пассивно ждёт, когда Антанта, на основании 14 пунктов Вильсона, освободит свои колонии от эксплоатации и скажет им: «Эксплоатируемые арабы Африки и Азии, соединяйтесь».

Перед войной и во время ея в политической жизни Египта первенствующую роль начала играть третья, англо-египетская партия, состоящая из буржуазии нарождающейся арабской и других национальностей. По взглядам этой партии английский протекторат над Египтом – явление положительное, а потому необходимо поддержать английское пребывание в Египте, ибо от этого пребывания благосостояние страны нарастает. Руководители этой партии в Египте пытаются вовлечь в сферу своего воздействия зарубежных арабов. Шейх Идрис и другие арабские шейхи, борющиеся с турецким началом в Аравии, являясь просто английскими агентами, получают помощь деньгами и оружием из британских источников через эту партию. В течение войны при напряженной работе англичан эта англо-египетская партия приобрела особую силу; при посредстве её был смещён хедив Аббас, ставший на сторону турок, и на престол посажен под титулом султана Гусейн, кандидат англо-египтян. В период мирных переговоров младоегиптяне опять подняли голову и проявляют заметную деятельность. Они тщетно обращаются к мирной конференции в Версале с требованием поставить вопрос о Египте в порядок дня Совета Четырёх. Но положение ирландского вопроса на Версальской конференции, висящего в воздухе, понемногу отрезвило их. На их глазах доктрина Вильсона бесповоротно дискредитирована. С другой стороны, социалистический альтруизм РСФСР по отношению к соседям, ярким примером которого является отказ советской власти от всех прав царизма на слабую, но богатую Персию и аннулирование соответствующих международных трактатов, вызвало новую ориентацию у египтян. Взоры их теперь обращены на север в сторону большевизма, идеи которого, несмотря на огромное расстояние, проникают к южному бассейну Средиземного моря.

Такое же приблизительно положение существует в другой английской колонии, Индии, среди мусульман. Здесь английские агенты, верхи индусских мусульман насыщаясь английским золотом, торжествуют во всю. Панисламисты же из Пенджаба точат зубы на англичан за то, что они являются пионерами разрушительной работы, предпринятой в Версале по отношению к владениям халифа мусульман всего мира. Сторонники же проекта турецко-германского вторжения на берега Ганга подавлены крушением своих надежд на мощь турко-германцев. Разочарование их в милитаризме наступило немедленно за победой Антанты, и, как результаты этого разочарования, они приходят к заключению, что решать свои судьбы при помощи милитаризма другого лагеря, являющегося обоюдоострым оружием, нельзя. Нужен иной путь освобождения мусульман и разрешения международных проблем, касающихся их. Мусульмане – не верят ни вильсоновской доктрине, ни английскому лозунгу «защита малых народов», так как и та, и другой проводится в жизнь односторонне, что ещё больше осложняет положение.

Подобный же перелом произошёл в сознании политических кругов мусульман на окраинах бывшей Российской империи.

На Кавказе панисламисты работали под флагом партии «мусульманства в России», имея свой центр в Баку и отделения в других городах Закавказья. Орган партии выходил в Баку. Пантуркисты Закавказья группируются в партию «Мусават», конгломерат различных общественных обломков закавказских мусульман. Тут мы находим и мелкую буржуазию, и елизаветпольских помещиков, и бакинских капиталистов. Программа партии либерального типа: выкуп частновладельческой земли крестьянами по пункту программы мусаватистов должен быть произведён «по справедливой оценке». В отношении общего управления партии «Мусават» выдавала себя за сторонницу децентрализации, поскольку речь шла о России, о чём прямо говорится в титуле её: «тюркская децентралистическая партия Мусават». В своей деятельности «Мусават» старался подражать партии армянской буржуазии «Дашнакцютюн», так как враждовал с нею из-за дележа прибылей бакинской нефтепромышленности. Мусаватисты, спровоцированные закавказским комиссариатом социал-соглашателей и помещиков, подняли восстание против бакинского совета в апреле 1918 г.

После понесенного в этой схватке поражения при последующем появлении турок на Кавказе «Мусават» снова окреп и организовал Азербайджанскую республику, подпавшую затем под власть английского командования. Ныне мусаватисты, видя свою гибель от надвигающейся деникинщины, бросаются к оружию для отпора и поговаривают о советской ориентации.

Далее следует указать на другие окраины России – Крым, Поволжье и Туркестан, где вышеописанные политические воззрения развивались более или менее значительными группами мусульман. В Крыму сильна была позиция пантуркистов, опирающихся на географическую близость и культурно-историческую связь с Турцией. На Поволжье работали и пантуркисты и панисламисты, группируясь вокруг таких обществ, как «Шурай Ислам» в Астрахани, и т. д. У поволжских мусульман громадное значение имели с`езды мусульманских купцов и торговцев в Нижнем Новгороде во время ярмарки. На этих с`ездах присутствовали представители мусульманской буржуазии (средней) и бойства (богатеев) и вырабатывали всевозможные петиции, программы и адреса, желая втянуть мусульман России в соглашение с царизмом. Затем, после февральской революции эти консервативные элементы с целью задержать революционное движение среди своих соплеменников созвали всероссийский мусульманский с`езд в Москве.

Между тем, октябрьская революция пролетариата парализовала эту деятельность руководителей и участников нижегородских и московского с`ездов мусульман и раскрепостила мусульманские массы последовательно от оков царизма, керенщины, баев, ханов и беков. При этом на политическую арену выступают течения, выражающие идеологию мусульманских народных масс – социалисты разных оттенков и коммунисты. Не выделявшиеся до этого мусульманские группы сторонников пролетариата и крестьянства быстро сплачивают этих последних и ведут их на борьбу во имя освобождения угнетённых и эксплоатируемых. Как более значительную из этих групп нужно упомянуть кавказскую коммунистическую организацию «Гуммет», существующую с 1904 г. в Баку, и мусульманские секции при РКП, сетью покрывшие всё Поволжье, отчасти Туркестан и Крым.

К этим же группам относится турецкая секция коммунистов, работающих на юге Советской России над организацией военнопленных турок. Итак из всего обзора политических течений среди мусульман ясно выявляется тот поворот, который можно легко усмотреть в последнее время. Теперь для обнищавших и эксплоатируемых масс мусульман Востока нет другого исхода, как твёрдо итти за идеалами начертанными на знамени III-го Коммунистического Интернационала, с воссозданием которого отпадают все ссылки панисламистов на засилье европейцев и теряют под собой почву все ложно-оборонительные теории и планы пантуркистов против европейского милитаризма; остаётся единственный путь к спасению и освобождению масс мусульман в колониях и полуколониях европейских финансистов – этот путь лежит через коммунизм. Сознанием этого и об`ясняется, что мусульманские народы не только в колониях, но и сохранившие ещё видимую самостоятельность, как Афганистан, Персия и Турция, жмутся к Советской России.

Эфендиев.

Comments: