Кокандская встреча представителей

НДКТ Ферганской долины

Коканд      28.01. 1989 г.

Политбюро ЦК КПСС

/к Пленуму по МНО/

Президиуму ВС СССР

Органам печати

О расстановке сил вокруг национального вопроса крымских татар

перед Пленумом по межнациональным отношениям

Исторически сложившаяся к 1917 году модель национальной политики кратко характеризуется термином «тюрьма народов». Её цель, сформулированная идеологами «Союза русского народа», звучит как «Россия – для русских», а её метод записан в девизе чёрной сотни: «Бей не бойся!».

В применении к Крыму модель конкретизировалась: «Крым – без крымскотатарского народа». Её пути:

военный захват, физическое истребление, создание земельного, экономического, политико-правового, военно-полицейского режима, принуждающего к паническому бегству народа, вытесняющего его в бесплодные скалы и солончаки;

прогрессивная ползучая и скачкообразная колонизация переселенцами из центра или инонациональными контингентами, которых при любом удобном случае затем можно было выбросить из Крыма без всякого сожаления и обоснования.

Планами царизма, судя по всему, предусматривалось сохранить где-нибудь у Сивашей, а так же сохранить в качестве кучеров и проводников маскировочный этнический контингент татар как кость «общественному мнению» и элемент «экзотики». Для крымскотатарского народа это означало сокращение численности с 6-8 миллионов до 300 тысяч. Миллионы крымских татар, разогнанные в сопредельные территории, в основной массе погибли, либо закрепились в Добрудже, Валахии, Турции разрозненными группками, либо, как в Туркестане, Курской губернии и т.д. полностью растворились.

Модель, выдвинутая большевиками России, поставленных перед фактом неизбежного краха империи, если стратегию «тюрьмы народов» не пресечь, состояла в том, чтобы гарантировать свободное и беспрепятственное развитие всех народов, которые не успел задушить царизм. Это поставило на вооружение Советской власти огромную созидательную и консолидирующую энергию раскрепощённых народов, придавшую государству тот импульс ускорения, который вопреки катастрофе сталинщины предопределил политическое, экономическое и военное превосходство СССР над странами гитлеровской коалиции.

Когда победа в этой беспримерной мясорубке была предопределена, идеология шовинизма, ковыляющая в академических чуланах, посчитала, что солидарность народов больше не понадобится и потому без всякого риска можно вернуться к довершению замыслов Романовых. «Лысенковщина» в исторической науке восторжествовала намного ранее, чем в генетике и прожектор перестройки ещё не осветил её тёмных углов. Она и подхлестнула сталинщину на исполнение воли великонационального гегемонизма.

Сталинская модель национальной политики была развёрнута в 40^-х годах. Потребовалось всего полвека, чтобы доказать химеричность теоретических прогнозов её мозгового подпольного треста. Она явилась одним из главных факторов торможения, внесла атмосферу враждебности и недоверия в межнациональные отношения, принесла огромные страдания народам и утрату огромных ценностей цивилизации. Были не только отброшены, но скомпрометированы принципы и стратегия Октября. Бредовые идеи «революции для славян» (Павленко и пр. так называли II Мировую войну), выселения и распотрошения народов как «вполне допустимого и необходимого в условиях социализма явления» (институт истории ЦК КПУз) и подобные подвиги нашей исторической науки, по сути, представляли собой смертельную идеологическую диверсию против идеологии социализма.

Для крымскотатарского народа осуществление этой модели вылилось в беспрецедентный полувековой режим ссыльного дисперсного содержания, поставившего под вопрос его дальнейшего существования, в полную драматизма борьбу за восстановление национального существования – возвращения на национальную территорию. И хотя эта борьба порождена и движется отнюдь не теоретическими представлениями, она фактически лежит на острие ожесточённой схватки двух концепций, двух моделей национальной политики: революционной, ленинской и той, которая ставит цель отмести стратегию революции.

Сталинизм, все виды волюнтаризма и лжевластия явились фактической изменой интересам всех народов СССР, в первую очередь русского народа, хотя на какой-то стадии умеют создать эффект «подавляющего преобладания». Они привели Союз на грань катастрофы. Героическим усилием партии удалось остановить сползание к кризису в экономике и политической жизни и мужественно признать, что выход только один – возвращение к научно обоснованной ленинской линии.

В «Обращении к партии и советскому народу» (январь 1989) ЦК обязуется для каждой нации и народности «везде и во всём … проводить ленинскую национальную политику», решать «назревшие вопросы экономики и социальной сферы, культуры и языка, исторического наследия, охранения природы, которая для живущего веками на своей земле народа есть его колыбель и обитель». За весь период перестройки это, пожалуй, первое признание неразрывности связи между жизнью народа и его «колыбелью и обителью» – национальной территорией, пришедшее на смену откровенной рекламе экстерриториальности наций.

Вокруг этого вопроса разгорелась настоящая борьба. На привлёкшем всеобщее внимание телерепортаже: «МНО: исторический опыт и проблемы» во всяком случае в той части, что позволили услышать населению Союза, через тандем Украина – Узбекистан (Шинкарук – Саидов) беспардонно и без стеснения требуется: пусть для больших и сильных наций будет восстановлена здоровая политика, пусть будет для них восстановлен ленинизм, но любой ценой надо узаконить доктрину культурно-национальной автономии (КНА) для распотрошённых народов. Это вероломство и нахальство, вызвавшее неприкрытое возмущение других учёных, приоткрыло особое положение Ташкентско-Украинской профессуры, той её части, что испытывает призвание обслуживать аннексию Крыма, разгром Крымской АССР и закрепощение в УзССР мускульной силы – крымскотатарский народ. При этом они довольно рьяно отстаивают интересы своих республик, пуская острые стрелы в шовинистические забрала, что в гражданском плане есть проявление вполне обыденного национализма, в научном – откровенной проституции.

Не распутаться с крымскотатарским национальным вопросом в эру перестройки не представляло никакой возможности. Но открытое обсуждение и создание (рассекречивание существования) Госкомиссии объяснялось не только этим. Брежнев в три года своего лжевластия объявил крымскотатарский народ не существующим и не существовавшим никогда. Гробовое молчание о народе, на котором оттачивали свои отравленные жала расисты всех мастей и ликвидаторы Советской власти в национальном вопросе, растлители интернационального сознания «великих» наций одновременно стирало образ врага – другой народ, с другим, видимо, составом крови, повинный в том прозябании и духовной нищете, в котором держала брежневщина весь Союз. Образ врага срочно надо было восстановить, чтобы направить против перестройки тёмную, одураченную ненависть масс. Государственная комиссия с самого верха пирамиды плеснула в эти массы зловонную, гнусно пахнущую, дурманящую наживу: крымские татары жгли день и ночь в печах русских, греков, цыган, замучили сотни тысяч советских людей! Это самый страшный и мерзкий из «контрреволюционных наций»! Теперь можно было подключить и позволить подключаться «Памяти», саратовскому «Авангарду», расчищая путь для «академической науки»!

Теперь можно было выдвинуть и «перестроечные» модели, которые бы позволили:

а)  – сохранить распотрошённое содержание нации крымских татар, т.е. статус их форсированной ассимиляции и русификации их национальной территории;

б) – канонизировать весь процесс – от Октября 1917 года до этого итога – ликвидации народа – «потомков и выродков предателей» (Саратовский «Авангард»). Создать узаконенную модель национальной политики социализма;

в) – неизбежно все эти модели должны содержать элементы или развёрнутую программу культурно-национальной автономии (в дальнейшем КНА) и требовать включения её в программу КПСС. Все должны содержать скорбные соболезнования народу, проклятия «чудищам» (Сталину, Берия, Кобулову), заботу об интересах других народов, здравницы интернационализму, подтверждения незыблемости «принципа целесообразности», короче – россыпью или в наборе всю застойную брежневско-сусловскую философию, приперченную перестроечным краснобайством. Все должны ссылаться на сам крымскотатарский народ и взывать к его сознательности и вниманию к интересам обездоленных русского и украинского народов, которых останется только «сбросить в море», если крымскотатарский народ не согласится остаться распотрошённым.

Тайный синдикат неосталинизма, состоящий из академического мозгового аппарата, сращенного с коррумпированными силами застоя сразу выработал первую модель: ни о каком возвращении в Крым не может идти речи, у крымских татар в СССР не было национальной государственности и ныне она нецелесообразна. Речь может идти только об удовлетворении культурных запросов, о помощи на высылке изучать свой язык. Рождённая в недрах отделения истории АН СССР эта модель допускала возможность «создания» государственности (письмо ОИ АН СССР № 14100-1851/89 от 15.03. 1988 г. за подписью учёного секретаря отделения В.П. Козлова. Смотри Заявление встречи). Однако Государственная комиссия, возглавлявшаяся А. Громыко – одним из главных героев застоя, не была в состоянии понять своих учёных поводырей и в слепом упрямстве объявила, что нет оснований для «создания государственности». Такое туполобие сразу было наказано – комиссия разлетелась как карточный домик, сметённая народным гневом и разоблачениями и, кроме того за топорную работу – за то что выболтала вслух идею «подавляющего преобладания».

Та же модель, выработанная для глобальных целей, изложена Поповым-Аджубеем («Знамя» № 1, 1988). «Культурно-национальная автономия, экстерриториальность наций, упразднения ленинского «административно-территориального» метода, отделение национальной политики от государства, перевод межнациональных отношений (МНО) на рыночную основу и пр. Полный разгром модели Октября, которая, по мнению ОИ АН СССР «имеет право на существование».

Вторая модель – целиком детище АН СССР. Допуская «создание государственности» крымских татар, учёные-авгуры, конечно, не собирались посягнуть на замысел сталинщины. Они имели ввиду взамен бывших спецпоселений (взамен комендатур) создание «национальных сельсоветов» на местах высылки, которые бы заботились об удержании ссыльного состояния народа. В случае реализации её, программа КНА была бы закреплена и по государственной линии и по партийной, недаром её вслед за академиками поддержали и первые секретари республик-распорядителей ссыльным народом. Однако удары НДКТ по теоретическим и политическим доводам апологетов КНА вынудили их к маневрированию. Уже к моменту XIX партконференции стало ясно, что эта одиозная вторая модель рискует провалом.

Выдвигается третья модель, включающая элементы камуфляжа и учитывающая реалии: поскольку за 20 лет в Крым все-таки удалось прорваться ценой огромных затрат и лишений 20 тысячам крымских татар (равным естественному приросту нации за один год), было предложено пожертвовать одним из степных районов Крыма под спецпоселение, т.е. «национальный сельсовет», причём оформить это через «референдум» среди крымских татар. «Референдум» (например, путём включения в анкеты самоперепеси, которая проводится в отдельных посёлках на высылке) вопроса – намерен ли переехать в Крым и купить там дом) должен быть инсценирован как добровольный отказ от Крымской АССР, добровольное согласие народа на передачу большей части территории Крыма (оконтуренной Постановлением № 1476) в «общесоюзное подчинение» и на «возвращение» на основе выкупа. Модель проведена через академика А.Д. Сахарова в расчёте на то, что такой поводырь будет авторитетен для слепых, тёмных и глупых крымских татар, какими они представляются в Москве тем, кто привык иметь дело с отщепенцами и национал-предателями, а не с народом. Но эта «модель» вероломства и подлога явилась только ухудшенным вариантом карательных органов, выработанном в 1964 году и проведённом тогда через Тимура Дагджи. Повторение его Сахаровым как фарс усугубляется тезисом Сахарова в 1974 года о «незаконности» учреждения Лениным Крымской АССР.

На смену этой дискредитированной схемы выдвинута четвёртая модель – Т. Пулатом. В ней рамки допустимого для присутствия крымских татар распространены не только на один район в степи и солончаках, но даже на предгорья Крыма. Какую бы симпатию не вызывал сам Т. Пулат, его модель также строится на постулате нереальности КрАССР, т.е. на постулате 1944 года. Вариация этой модели С. Баруздиным прорывается даже в горы, в Бахчисарай. Все эти модели существуют одновременно, все основаны на подмене модели революции вариантом КНА, исторического статуса нации крымских татар – высыльным статусом, ибо без восстановления Крымской АССР крымские татары как народ в Крым не смогут вернуться.

Итак, крымскотатарский народ, партия и советское государство сегодня стоят в ожидании той модели, которую предложит истории генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв. Будет ли она пятой моделью культурно-национальной автономии, новой разновидностью ублюдочного детища отделения истории АН СССР порождённого в 40^-х годах после разгрома «школы Покровского», или же будет восстановлена модель Октября. Промежутков в идеологии не бывает.

Тем временем апологеты КНА в преддверии Пленума по МНО предприняли особые усилия для проведения своих моделей внутрь Национального движения в расчёте дезорганизовать народ и сослаться на народ как на сторонника этой модели. Наиболее давний канал – Самаркандский с группой Роллана, хорошо известен, через:

циничный тезис «народ не созрел для автономии»»,

путь к «Всесоюзному обществу «Крым»,

клубы по изучению истории (т.е. фактически, клубы по чтению императорской АН и опусов А.В. Басова, саратовского «Авангарда» и пр.),

выдвижение кандидатов в депутаты (неотъемлемой привлекательностью планируемых «сельсоветов»).

Однако глубоко внедрить эту диверсионную догму имперской политики через основательно скомпрометированных субъектов явно не удаётся. Сталинщине нужны перед Пленумом не мелкие победы на отшибе Движения, а козырный ход. Нужен лобовой удар, такой, как был сделан в 1967 году – «Отзыв» института истории КПУз на платформу и стратегию НДКТ. (В «Отзыве», исполненном профессором Вахабовым, руководство КПУз открыто провозгласило своей программой русло КНА, которую представило как ленинизм в новых условиях. Как известно, народ оценил доктрину идеологов рашидовщины «кровавым аннексионизмом», «диверсией буржуазной идеологии против идеологии социалистической» и на митингах 1969 года потребовал привлечения её исполнителя к уголовной ответственности). Конечно, роль самого Вахабова и самой рашидовщины вцелом в принципе холуйская. Если даже холуй имеет инициативу, она целиком направлена на исполнение воли хозяина.

Ещё меньше собственного ума вложено исполнителями в удар по Движению изнутри. Удар, надо сказать, не получился, потому, что оружие бьёт по тем в чьи руки оно вложено и по тем, кто этот самострел вкладывал в простодушные руки.

В «Информации» Уч-Козьской встречи этот документ был назван «Комментарием» к «Резолюции» Палванташской встречи, написанным «одним из членов ЦИГ (центральная инициативная группа)». Указано, что он приобщается к протоколам встречи. Документом встречи он стать не мог, так как представители приняли единогласно документы прямо противоположные по принципам и задачам. Кроме того, после краткого анализа «Комментария» его авторы конфузливо отказались представить документ, заявив, что он нуждается в «корректировании». Корректировка в результате посещения «Спасохауса» и квартир «умных людей в Москве» действительно была произведена. И документ, не ставший от этого ни умнее, ни дальновиднее, был пущен в народ, судя по всему в нескольких вариантах, как это принято у «скромных», прячущих свои делишки от «нескромных глаз» народа лиц. Один вариант, конечно, «облегчённый», «делающий документ более безобидным и лишённым своих главных «идей», «упрощённый» до уровня народа, в котором, по мнению «Комментария» «мало работают своей головой», а среди представителей «налицо беспринципность и благодушие». Автор «Комментария», Мустафа Джемилев много строк посвящает поучениям хорошим манерам и пропаганде скромности и приличия. Поэтому, совершая письменный донос на выявленного, как ему кажется, «автора документов» он направляет в его адрес такие характеристики, как «хам», «дерьмо», «Сталин и Мао были скромнее», «хулиган», «гнусный провокатор», «примитивный и низкопробный», «маниакальный», «патологический». Для доказательства этих характеристик он приводит, собственно весь этот «Комментарий» – анализ Национального движения, начиная с 1957 года.

Для того, чтобы понять методы доказательства и цели достаточно взять главные положения «Комментария» ЦИГа на Национальное движение. Личные нападки – это маска, суть определена уже в названии: «О группировках в национальном движении». Цитируем:

1. «Во всех «томах» и прочих писаниях с маниакальной частотностью повторяются нападки на так называемую «антиленинскую теорию КНА», которой автор приравнивает то сталинскую национальную политику, то деятельность государственной комиссии Громыко… при этом обнаруживается, что сам автор имеет смутное представление о той теории. Программа КНА была выдвинута, как известно, австрийскими социал-демократами Отто Бауэром и Карлом Реннером в начале 20-го столетия в качестве определённой формы решения национального вопроса без раздробления многонациональных государств на отдельные по национальному признаку… имелось ввиду, что все населяющие империю народы останутся в рамках одного государства, но им будет предоставлено национальное самоуправление в вопросах культуры, языка, образования и т.д.».

Поразительная логика! Именно этими доводами комиссия Громыко и оперировала, отвергая требования народа, командовать которым хочет ЦИГ! Она именно «сепаратизм» и покушение на неделимость государства усматривает в требовании народа восстановить Крымскую АССР. Не потому ли ЦИГ блокировал разоблачение Госкомиссии, а «Комментарий» с пеной у рта клянёт «том № 226», содержащий это разоблачение «забот»  Госкомиссии о «вопросах языка, культуры и образования» как формы решения национального вопроса крымских татар (НВКТ)»!? Цитируем далее:

«Сходные идеи КНА для исламских народов Российской империи отстаивал… до австрийских социал-демократов, кстати, и великий просветитель нашего народа Исмаил Гаспринский. Разумеется, программа КНА ни в коем случае не предусматривает выселение каких-то народов со своих территорий и «развития» их культуры на местах ссылки…»

Это не совсем так, – сходные методы подлога применены и в «Отзыве» Вахабова – так будет правильно. Во-первых, теория тогда только и является теорией, когда её можно применить не к одному частному случаю, а к какому-то классу явлений. Во всяком случае, бесспорно – КНА как доктрина исповедуется или сватается для народов, насильственно распотрошённых в длительном или скоротечном процессе: евреи, армяне, крымские татары. Что касается мусульманских народов России, вопрос гораздо сложнее. Во всяком случае, идея рассматривать ряд мусульманских (впрочем и крещённых татар тоже) единой «татарской нацией» была продуктивна на этапе полного культурного и духовного застоя, обеспеченного царской колониальной политикой. Великому просветителю Востока И. Гаспринскому удалось возглавить это духовное пробуждение Востока и направить его. Однако как только в среде тюрко-татар России сформировались национальные центры возрождения, а развитие капиталистических отношений поставило это возрождение на экономическую основу и способствовала национальной дифференциации, искусственность представления о «единой татарской нации» обусловило провал спекуляций на доктрине КНА, к которой, кстати, И. Гаспринский не имел никакого отношения: единой «татарской нации» никогда не существовало. Поэтому серьёзно сегодня говорить о КНА в применении к тюрко-татарам России может или профан или аферист. Тот факт, что изображением крымских татар в «единой татарской нации» оперировали и Вахабов и Нишанов («катитесь в свою Казань!», показывает в каких научных сферах получал теоретические консультации М. Джемилев.

Так что казанские татары, азербайджанцы, крымские татары не являлись единой нацией, оказавшейся разделённой путём депортации и бегства, как например армяне и «программа КНА» здесь действительно ни при чём. То, что учёные консультанты просто обдурили М. Джемилева, рассказав ему сказки о КНА, чтобы он смелее бился с «комсюками и краснокнижниками, гяурами и хамами» из НДКТ (так он их называет), дадим слово одному из апологетов этой самой КНА, армянскому социал-демократу Давиду Анануну (Тер-Даниеляну):

«За основу национального союза надо принять не территориальный принцип, а сознание национальной принадлежности (вот где своровал Попов «мысли» для перестройки!). Такой национальный союз будет преимущественно напоминать церковную организацию (вот почему «Комментарий» напоминает справочник для сохт). Подобно церкви он будет экстерриториальным (вот почему крымскотатарскому народу в пожарном порядке стали рекламировать мечети вперемежку с пользой КНА!)… национально-культурная автономия предоставляет людям право получения образования на родном языке, право иметь театр, библиотеки, школьные учреждения, общества, музеи и т.п.»

Право трудно понять, кто пишет это: Ананун, Громыко, Попов, Джемилев, Кадыев, Вахабов? «Библиотека» – в Москве, «театр» – в Гулистане, всесоюзная общественно-политическая организация «Крым», «школа» – в Палванташе, мечеть – в Геническе, газета – в Мубареке.

«Национально-культурный союз будет иметь как местные, так и центральные учреждения, дело организации которых будет поручено членам данной нации» (уж не ЦИГ ли? Или общество «Крым»?) И воистину «поручено членам данной нации» (Цитировано по С. Шаумян «Избранные произведения», т. I, М. 1957 г. стр. 425-426). Далее Ананун в своей статье «Национальный вопрос и демократия» приводит статистические данные о населении Кавказа и доказывает, что армяне, грузины, татары так смешались между собой, что невозможно разделить Кавказ на национальные территории, чтобы можно было дать им территориальную автономию.

Цитируем дальше М. Джемилева: «Ленин был действительно против программы КНА, потому что эта программа отрицала обязательный раскол наций на враждебные классы и … могла привести в перспективе к созданию независимых государств. Поэтому он назвал эту программу «националистической». Вот это здорово. Только что учил «добродушных и в общем-то порядочных», «но беспринципных» крымских татар, что КНА даёт решение национального вопроса «без раздробления» на национальные государства, а тут вдруг перспектива «независимых» государств. Не иначе как два консультанта – один в правое ухо, другой в левое, что не надо территориальной автономии и сохранить перед народом лицо – потерпите, в «перспективе» будет вам посредством КНА и «независимое государство». Уж лучше бы быть одноухим Алимом, чтобы не сесть в лужу!

И, наконец, самое главное, ради чего даже приходится пожертвовать добрым именем и даже посетовать, что «люди слишком доверяют каким-то авторитетам и лидерам», мало работают своей головой. А если будет продолжаться так и дальше, то наши общенародные документы (такими Мустафа называет воззвания ЦИГа) станут объектами насмешек» (это верно). Цитируем: «Одним словом, ссылки на теорию КНА никто не внедрял, а все авантюры с планами «автономии» для крымских татар в Мубареке или то, что провозгласила комиссия Громыко, ничего общего с этой программой не имеет».

Реабилитированы и КНА, и Госкомиссия, и Вахабов, и Попов – всем досталось по поцелую. Вот только не учёл выступления Шинкарука и Саидова на теле-диспуте, – ушей не хватило. Консультанты Мустафы утверждают – лозунги КНА очень хороши, просто практика не соответствует лозунгам. Шинкарук и Саидов пытались дурачить в обратном порядке: лозунги КНА плохие, контрреволюционные, зато их реализация как раз и будет смазывать механизм МНО, сработанный сталинщиной. Ну, уж точно весь Союз принимают за каких-то придурков, не способных увязать двух простейших посылок! Увязывать социализм с имперской доктриной КНА – это оскоплять социализм.

Особенно пикантно, что разгромив В.И. Ленина с особой лёгкостью, легче чем «хамов и комсюков», эта компания, очень удачно оказывающая медвежью услугу своей программе КНА, указывает на её развитие Вудро Вильсоном, который, (оказывается «в порядке представления полной независимости народам»), осуществил интервенции в Мексике, оккупацию в Гаити и Сан-Доминго, экспансию на Дальнем Востоке.

Ярость по поводу «маниакальной частотности» разоблачения Национальным движением попыток стащить партию на признание КНА и таким образом, узаконить геноцид сталинщины абсолютно понятна: ведь именно НДКТ явилось тем камнем, о который сломала себе зуб эта стратегия. «Комментарий» адресует эти разоблачения в 1982 году к документу «Мубарек – попытка связать гнилые концы доктрины КНА на горле крымскотатарского народа». Ошибка с периодизацией не случайна. Ведь НДКТ требование обуздать культурно-автономистский крен узбекистанского руководства выдвинуло с 1956 года. Подлинный взрыв Национального движения в октябре 1964 года ознаменовался специальным документом (январь 1965 г.), по этому вопросу. Только для Мустафы этот период известен весьма поверхностно, точнее, с уровня «соратника» Т. Дагджи, П. Якира, в круг интересов которых Национальное движение крымских татар конечно входило, но не интересами народа.

2. «Комментарий» сосредотачивается ещё на ряде очень раздражающих и мешающих торжеству доктрины КНА в крымскотатарском вопросе моментов. Цитируем:

«Если глубже вдуматься… в постоянные повторы с требованием восстановить в Крыму «революционный статус» и «революционные декреты», то тоже получится какой-то дикий абсурд… нужно, наверное, иметь ввиду и восстановление одного из основных декретов большевиков – декрете о красном терроре… нужно ли нам всем народом подписывать такое нелепое требование?» и далее: «Разве наш народ страдает от недостатка прокурорского надзора или недостатка числа коммунистов?».

Такими методами «доказательства», характерными именно для апологетов комендантского режима построен весь «Комментарий» ЦИГа. Естественноисторический и революционный статус Крыма крымскотатарскому народу ясен. Ясен он и тем, кто растоптал этот статус с 1944 года и пытается узаконить статус КНА. Революционный статус Крыма и крымскотатарского народа базируется на их естественноисторическом статусе, что и провозглашено декретами Октября и декретом о красном терроре не ставился под сомнение. Сталинский террор, итоги которого призвана закрепить программа КНА в аранжировке таких её «перестроечных» мужей как Попов или Сахаров есть извращение всех норм, вероломство черносотенного толка. В какой бы мере он не объяснялся реалиями нового строя, бесспорно и его генетическая преемственность от Российской истории, от тех её сущностей, сломать которые была призвана революция. Бесспорно и другое – нет такого уголка на земле, чья история была бы свободна от этой язвы – ни война штатов в Америке, ни исламская революция, ни классическая буржуазная революция 1793 года от террора не свободны. Рассказывать сладенькие гнусноватые сказочки народу – это разоружить его, между сталинским террором и белым террором (народная песня «Шомпол» тому свидетель) нет принципиальной разницы. Так что, предлагаемые ЦИГом рецепты писания «общенародных документов» – передёргивания, подлог и одурачивание, исходящие о понимании народа безмозглым ванькой, если и свидетельствует о «скромности», то не в сфере морали. Иначе как бы ЦИГ мог рассчитывать что «под этими критическими оценками тоже можно при желании в кратчайшие сроки собрать десятки тысяч подписей соотечественников»?

Отличительной особенностью культа, застоя и их преемников было сформирование тайного аппарата власти, т.е. лжевластия. С фасада – красивая, лозунговая, как русский лубок, картинка, украшенная цитатами и имитацией народовластия. Под ней – разветвлённый коррумпированный слой, поставивший себе на службу мощный аппарат учёных, специалистов во всех областях, отключающий всё общество от реального воздействия на производство и распределение, просвещение, культуру и т.д., что и привело к застою, к предкризисной ситуации. Излечиться от такого недуга непросто, даже при огромном желании. Тем временем крымскотатарский народ вообще лишён таких сфер, как национальная государственность, единый хозяйственный механизм, система просвещения в широком смысле, его языковая, историческая, культурная жизнь практически парализованы и агонизируют даже в период раскрепощения вызванный перестройкой. У него практически атрофировалась та общественная прослойка, которая должна владеть этими знаниями, навыками, и секретами этих сфер жизни. Однако, стремление компенсировать это заимствованием мудрости на московских квартирах и административно-командными подпорками в лице системы ЦИГа в состоянии только отдать народ с потрохами в жернова того тайного аппарата, который сформировался в период культа и застоя (и сам формировал их) и продолжает интенсивную деятельность из-за кулис. Стремление свернуть всенародную инициативу на иерархический путь ведёт к углублению деградации.

Задача самосохранения требовала, и народ нашёл путь формирования своего мозгового аппарата, занятого проблемами жизнеобеспечения народа. На протяжении десятилетий Национальное движение крымских татар с честью исполняет эту миссию. Подконтрольность народу и преемственность гарантирует его от перерождения, от того, чтобы стать игрушкой в руках «умных людей в Москве», как минимум претендующих на попечительство над малыми народами. Страдает ли наш народ от отсутствия подлинного прокурорского надзора? Да, иначе разгром Крымской АССР был бы неосуществим. Страдает ли наш народ от недостатка коммунистов? Во всяком случае, и «прореженный» жидкий отряд их и безотрадный качественный уровень, обусловленный особыми правилами их набора, не есть результат равноправия и счастья народа. Это бесспорно. И во всяком случае, спасение не придёт от авторов «Комментария», обращающихся с народом по известной побасенке: «Гуси-гуси! Га-га-га. Есть хотите? Да-да-да!... Ну, летите, как хотите!»

3. Адресуясь к документам НДКТ, М. Джемилев пишет: «А ведь там есть такие пункты, с которыми вряд ли согласятся многие соотечественники… например… о том, что для развития экономики и увеличения Крыма как здравницы, необходимо население полуострова увеличить до 4-4,5 млн. чел… Значит, автор за то, чтобы на нашу землю привезли ещё миллион-полтора русских…»

Касаясь предложений т. 223 расширения промышленных мощностей Крыма для компактного размещения в Крыму крымскотатарского пролетариата, «Комментарий» продолжает: «… сейчас по всему … идёт движение за то, чтобы очистить густонаселённые районы от вредных для здоровья людей … заводов, а он видите ли, решил ратовать за расширение титано-магниевого комбината».

Полагая, что промышленное развитие Крыма и ущербно и нерентабельно, заявляет, что здесь народ останется в дураках.

Тот факт, что головка ЦИГа не только возит документы НДКТ на квартиры московских адвокатов и спецов из академических институтов государства и права, чтобы найти огрехи и противоречия (обрушиваясь на них в анонимках и проповедях) но и сами иногда читают их – явление и отрадное и полезное. Во всяком случае, документы ЦИГа избавились от некоторых нелепостей и стали иметь некоторое содержание. Конечно, никто не застрахован от ошибок и просчётов. Но обвинять документы НДКТ в попытке ухудшить экологию в Крыму беспочвенны. При более детальной проработке проблемы возвращения народа, неоднократно указывалось, что расширение промышленного сектора Крыма должно идти за счёт коренной реконструкции на базе новейших технологий. Одновременно нелишне напомнить, что резолюция Палванташской встречи представителей НДКТ Ферганской долины по Крымской АЭС была заблокирована ЦИГовской командой в Уч-Козе, ссылкой на «умных людей в Москве», перед которыми татарам стоит помолчать.

Теперь о статистике. Указанная М. Джемилевым численность народа («если всех нас всего около 600-800 тыс…») получится, если цифру исчисленную народом (1 миллион) сложить с бромлеевской (400 тыс.) и поделить пополам. Так сказать компромисс, отнюдь не арифметический. Организованное возвращение нации доведёт численность населения Крыма, как верно указано в «Комментарии», примерно до 3,5 млн. человек. Приняв естественный прирост 2 %, т.е. 20 тыс. на миллион человек (что соответствует средней норме прироста тюркских народов и равно цифре, приведённой Т. Пулатом на сегодня), если даже считать, что русскоязычное население Крыма не будет увеличиваться в численности в Крыму (через 35 лет, а это отнюдь не астрономический срок прогностических расчётов) численность крымскотатарского народа увеличится на миллион человек. А поскольку полагать, что русско-украинское население не будет прирастать вряд ли реально, то до 4,5 млн. человек население Крыма дойдёт уже к 2005 году, принятому во всех намётках по Союзу за основу. Безнадёжная некомпетентность автора «Комментария» по любому вопросу, где он пытается давать свои инструкции и сногсшибательные «разоблачения» как видно органической неспособностью мыслить вне своей «идеи фикс» и уважать оппонентов.

Но крымскотатарский народ не станет руководствоваться инструкциями ЦИГа на ограничение деторождения или на ограничение численности Крыма 3-3,5 миллионами человек не только по причине естественного прироста. Если бы М. Джемилев действительно был в курсе Национального движения, он бы знал, что крымскотатарский народ при постановке своего национального вопроса так же как отделение истории АН СССР исходит из того, что «историческая справедливость не означает простого возвращения к старому». НДКТ в своих документах неоднократно указывало, что Крым является национальной родиной всех крымских татар, изгнанных русским царизмом за её пределы. И что революционный статус, отвергаемый ЦИГом (его головкой) как раз и предлагал осуществить во исполнение исторической справедливости возвращения тех трудящихся крымских татар, которые об этом мечтают. Каков будет объём реэмиграции сейчас судить трудно и до решения вопроса беспредметно. Но аналогичные потоки армян, немцев, греков и евреев позволяют составить на этот счёт определённые представления. Кстати это ставят на вполне объективную и предметную, а не фантазийную основу возможность «мировой общественности» и «международных организаций» проявить своё непреодолимое, по версии Джемилева, человеколюбие к крымскотатарскому народу. И осмыслить ужасное обвинение Движения в «коварном замысле изолировать НДКТ от мировой общественности». Если, конечно, эта общественность великодушно разрешит крымским татарам восстановление естественноисторического и революционного статуса вопреки программе КНА, противоречащей ему. Только не надо рассказывать народу сказки, полуправду и ложь о том на каких условиях и какие тексты там публикуют, под видом подлинных. «Комментарий», впрочем, вполне проясняет неоднократные заклинания «писать документы движения понятным Западу языком» – проповедовать КНА, отвергать революционный статус, и т.д. Именно такие тексты, по Джемилеву и можно считать народными.

Что касается перспектив хозяйственного развития Крыма, рисовать идиллические картинки пастушеской жизни – это очень мило. Однако, Постановление Совмина СССР № 1476, запрещающее развитие промышленного сектора Крыма вслед за подобными заботами о курортной зоне и «общественном порядке», ставит именно цели: воспрепятствовать организованному и компактному заселению Крыма крымскотатарским народом и вытеснить его из сферы промышленности, городов, управлении, науки. В современном мире является предательством народа – ратовать за его аграризацию. Надо только развитие промышленности перевести на дорогу прогресса. В густонаселённой Голландии возле стекольных заводов цветут тюльпаны, не переносящие соды в воздухе.

4. Инсинуации Джемилева насчёт отношения НДКТ к реабилитации репрессированных участников Движения, – типичный стиль. С целью поднять свои акции в глазах недавно выпущенных до окончания срока Аблаева Р. и Кадырова С., он сочиняет, что НДКТ против их реабилитации, так как это Движение коммунистическое, а Аблаева и Кадырова он квалифицирует как неких антикоммунистов. И козни эти приписывает тому, на кого составляет донос в «конкретном авторстве документов», – довод простой – в одном из документов требуется реабилитация всех представителей, репрессированных в 1961-1984 годах, а Решат и Синавер осуждены в 1985 г. Но ведь о Решате и Синавере были специальные документы Движения, и ведь были репрессированные и до 1961 года. О них, кстати, ЦИГ никогда не ставил вопроса. А НДКТ приняло множество резолюций и документов о реабилитации всех с 1944 по 1988 гг., о реабилитации Фирдевса и Вели Ибраимова, Амди Герая и других. Ну и, наконец, запланированный через Джемилева «автор» сам был репрессирован в 1985 году. Наконец, в документах НДКТ всегда указывалось, что реабилитации от предъявленных обвинений подлежат все, даже такие фигуры, как Т. Дагджи и его «соратники», так как обвинялись не они, а народ!

Конечно – реабилитация за участие в борьбе со ссыльным статусом народа.

5. В предыдущем письме М. Джемилева (ноябрь 1967 г.), где его соображения – донос о бесспорном, на его взгляд авторе препарируемых в том же духе документов, Мустафа признаётся о «полном совпадении взглядов» своих с взглядами Р. Кадыева в прошлом и заявляет: «И если в сообщении о заседании Госкомиссии от 17.10. 1987 г. говорится о каких-то тысячах крымских татар, которые… хотят развивать свою культуру на местах, где они сейчас живут, то в этом нужно очень поблагодарить и таких «лидеров» как Роллан Кадыев».

Теперь, стало быть, и таких как Мустафа, ибо программа «Всесоюзного общества «Крым»» это и есть программа КНА, на защиту которой Мустафа желает направить ЦИГ в его новой форме «организации национального возрождения». Вполне понятно – 90 % или более тех товарищей, которые входят в ЦИГ или симпатизируют ему и не помышляют и не подозревают о чьих-нибудь намерениях или обязательствах подыгрывать оставлению народа на высылке. Но вот цитировать одобрение КНА фирма, заменившая скончавшуюся Госкомиссию, будет уже, не спросив разрешения авторов «Комментария», ни весь ЦИГ. Будет цитировать как «мнение крымских татар» в обоснование вердикта о «целесообразности возвращения». Но, повторяем, даже в ЦИГе эту предательскую постановку вопроса об одобрении программы КНА свергают вопреки принципу подчинения. Об этом свидетельствуют подписанные членами ЦИГ документы Уч-Коза. Об этом свидетельствует «Информация о митинге» 11.12. 1988 г. в Карасубазаре: «… В своём выступлении Османов Р. Остановился на разоблачении задачи авторов, навязывающих нашему народу примитивную культурно-национальную автономию и доказал то, что может восстановить равноправие крымскотатарского народа – восстановлением Крымской АССР… Он также фактами и цифрами подтвердил, что Крымская АССР была не административная, …, а национально-территориальной…». Османов Решат-агъа, кстати – участник встречи в Уч-Козе и ещё там слышал чтение «Комментария» самим М. Джемилевым. Таким образом, опасения М. Джемилева, что Р. Кадыев вступит в «очень интересный союз» с позициями Национального движения, которые М. Джемилев квалифицирует как «ошибочные, глупые, безграмотные и безнравственные» были несколько преждевременными – в неизбежный союз с платформой Кадыева вступил он сам, несомненно, по зрелому размышлению.

Особенно умилительны способности Джемилева «видеть невооружённым взглядом» авторство документов. Раньше этой удивительной способностью обладали только организаторы карательных процессов против НДКТ, да и то обязательно прикрывшись сначала хотя бы подтасованной «экспертизой». Дело в том, что автороведческая экспертиза более чем все иные её виды носит вероятностный характер. Судить об «нравственности» в этой своей концепции доноса представим самому Джемилеву всё равно какими мерками он захочет это сделать – по меркам вольного общества, или по лагерным.

6. Цитируем: «… этот, так сказать «освобождённый революцией» автор «тома» верующих пренебрежительно называет «чалмоносцами». И здесь безнравственная передержка, – нигде в документах НДКТ нет пренебрежения к верующим, ни к вере, хотя многие из представителей атеисты. В документах речь шла о тех «духовных пастырях», которые бы хотели увести Движение от его задач к обсуждению молитв и т.п. Само понятие «чалмоносцы», кстати, введено было И. Гаспринским по отношению к тем членам Духовного правления Крыма, которые разворовали и распродали царским властям вакуфные земли Крыма, а когда татарское крестьянство на всекрымских съездах поставило вопрос о земле для тех, кто её обрабатывает, «чалмоносцы» заклинаниями о вере пытались раздробить и парализовать инициативу народа.

7. Все суждения «Комментария» грешат если не подлогом, то поразительной близорукостью или нежеланием видеть очевидное. Касаясь положения документов, что разгром жизни крымскотатарского народа входил в планы империалистической дестабилизации мира в этом регионе, он потешается: «зачем советскому руководству понадобилась бы дестабилизация на своей собственной территории?» (кстати, это почти цитата из обвинений на антитатарских судилищах). Ну, что касается вопроса – зачем сталинщине нужно было дестабилизировать обороноспособность страны, разгромом военных кадров, экономику, разгромом генетики и т.д. – перестройка дала ответ, ясный для людей. Сталинский, казарменный социализм не мог существовать без дестабилизации, без разгрома всех связей в обществе, ибо надо было оправдать содержание огромного карательного аппарата. Но понятие территории Крыма и понятие региона Чёрного моря – не одно и то же. Газета «Сталинское знамя», издававшаяся в Ялте открыто обсуждала перспективы скорого захвата «ключей на Босфоре», «Турецкой Грузии» и «Турецкой Армении». И разве не стремлением дестабилизировать мир в Приморье объяснялась высылка корейцев? Какие разведки более радовались и были заинтересованы в таком развитии событий? И тот, кто серьёзно думает о международных аспектах вопроса, может ли не понимать, что подобные акты геноцида над приграничным народом и территорией не может не вызывать озабоченности и смятения в соседнем государстве, даже если там царит не вполне демократический режим?

8. Джемилев очень обижен, что Национальное движение не оказывает помощи в таком демократическом желании, как встречи выдающихся личностей с западными дипломатами. Но эти обиды напрасны – мы просто говорим на языке, не понятном для них, потому, что наш язык понятен в нашей стране. НДКТ никогда не было против встреч выдающихся и не выдающихся личностей с Западными покровителями, если это идёт на частной основе. А что касается пособничества таким встречам, то видимо это функция Верховного Совета, который даже прислал на подобную встречу почётную свиту из своих депутатов. Вопрос о языке мы, может быть, преждевременно оптимистичны, но не в большей степени, чем наши оппоненты.

9. Последнее. Насчёт рецептов как писать документы. Их столько много, что мы не берёмся их перечислять. Но, даже не читая «Комментария» каждый крымский татарин знает основные из этого набора: сначала этому учили коменданты спецпоселений, затем, после 1956 г. – на душеспасительных беседах в органах – «не вдавайтесь в рассуждения на темы марксизма», «не пишите в Москву», «не мешайте работать», «простой народ об этом не думает» и т.п. и, наконец, последнее: «не лучше ли подумать о культурных мероприятиях». На протяжении всего Движения имели место такие попытки создать такие особые группки никому неподконтрольных «отцов», которые бы давали санкцию – можно ли «тиражировать» или вообще адресовать в Москву письмо и занимались «редактированием» документов в духе тех рекомендаций, что даны в «Комментарии». Мы же полагаем, что народ эти вопросы решит сам и что «общенародными» документы становятся, а не определяются голосованием. Даже очень верный и нужный документ может не стать общенародным, а широко подписанное письмо, если оно содержит неверные рецепты не является общенародным и даже просто народным.

Цитируем: «Так не лучше ли бросить свои силы на то, чтобы издавать и максимально распространять какие-то периодические бюллетени и теоретические журналы...», «чем … писать стереотипные петиции…». Это не тот ли бюллетень, о котором отчитались в «Спасохаусе»? Конечно, обещания надо исполнять. Самое же главное – отключить повсеместно инициативу народа, поставить его мысль под надзор «редакции». Как это было ранее – «за нас думает партия», теперь будет «за нас думает ЦИГ». Когда вся страна как от заразы освободилась от бюрократического централизма, наше Движение пытаются загнать в его русло, в «Хасевет» (журнал), где будет пропагандироваться КНА и непризнание статуса революции и революционных декретов о Крыме, как родине крымских татар.

Мы считаем, что развернувшаяся откровенная полемика будет полезна. Народ должен знать, кто есть кто на самом деле, и более важное – это поможет многим товарищам осмыслить всю сложность и глубину проблемы, отказавшись от семейственных и прочих личностных пристрастий и антипатий.

Такова расстановка сил вокруг национального вопроса крымских татар ясно и чётко поляризуется вокруг альтернативы: будет ли Пленумом, партией восстановлена модель революции, или партию, государство антиленинские силы стащат к модели культурно-национальной автономии. И: перехватит инициативу в этом вопросе партия, или она останется в руках неосталинщины, в руках шовинизма, который не прочь переадресовать её «на Запад».

Comments: